Ученик убийцы - Страница 125

К оглавлению

125

Когда мы наконец увидели Голубое озеро, оно было похоже на далекий мираж. Я уже много лет не уезжал так надолго от моря и даже сам удивился, как обрадовался, увидев большую воду. Каждое животное в нашем караване чуяло ее чистый запах и передавало его мне. Местность становилась более зеленой и более приветливой, по мере того как мы приближались к огромному озеру. И по ночам было трудно удержать лошадей от переедания.

Множество торговых судов бороздили воды Голубого озера, а паруса их были раскрашены так, чтобы извещать не только о своем товаре, но и о том, на какую семью они работают. Селения у Голубого озера стояли в воде, на сваях. Там нас хорошо встречали и угощали пресноводной рыбой, вкус которой показался странным моему языку, привыкшему к дарам моря. Я чувствовал себя опытным путешественником, и мы с Хендсом невероятно выросли в собственных глазах, когда как-то ночью зеленоглазые девушки из семьи торговца зерном, хихикая, пришли к нашему костру. Они принесли с собой маленькие, ярко раскрашенные барабаны разных тонов и играли и пели для нас тех пор, пока за ними не пришли матери, чтобы, ворча, увести их домой. Это переживание вскружило мне голову, и всю ту ночь я не вспоминал о принце Руриске.

Теперь мы ехали на северо-запад. Нас перевезли через Голубое озеро на нескольких плоскодонных баржах, которые не вызвали у меня никакого доверия. Высадившись, мы оказались в лесу, и жаркие дни в Фарроу превратились в прекрасное воспоминание. Наш путь вел сквозь необъятный кедровый лес, тут и там прорезанный рощицами белой бумажной березы и приправленный ивой и ольхой на местах пожарищ. Копыта лошадей стучали по черной земле лесной дороги, и сладкие осенние запахи окружали нас. Мы видели незнакомых птиц, а однажды я заметил огромного оленя такого необычного окраса и вида, что ничего подобного мне не приходилось видеть ни прежде, ни потом. Ночной выпас для лошадей ухудшился, и мы радовались зерну, которое закупили у озера. По ночам жгли костры. Мы с Хендсом ставили одну палатку на двоих.

Теперь наш путь постоянно шел в гору. Мы двигались извилистой дорогой между самыми крутыми склонами, но все время поднимались. Однажды вечером мы встретили делегацию из Джампи, посланную приветствовать нас и проводить до столицы Горного Королевства. После этого наше продвижение стало, без сомнения, более быстрым, и каждый вечер нас развлекали музыканты, поэты и жонглеры, к ужину подавали экзотические кушанья. Нам оказывали всяческие почести и делали все возможное, чтобы мы чувствовали себя желанными гостями. Но мне все происходящее казалось странным и почти пугающим в своем разнообразии. Часто я был вынужден напоминать себе о том, чему учили меня Баррич и Чейд, — о правилах вежливости, а бедный Хендс вообще старался держаться подальше от наших новых спутников.

Внешность большинства из них выдавала принадлежность к народу чьюрда — это были высокие люди со светлыми глазами и волосами. Именно такими я и представлял себе горцев. У других были рыжие, как лисий мех, волосы и завидная мускулатура, причем похвастаться ею могли как мужчины, так и женщины. Им явно привычнее было ходить пешком, нежели ездить на лошади, а вооружены они были, насколько я мог видеть, только луками и пращами. Эти люди одевались в шерсть и кожу, и даже самые скромные носили прекрасные меха, как будто это всего лишь домотканые рубахи. Они бежали рядом с нами, несмотря на то, что мы ехали верхом, и без труда держались наравне с лошадьми весь день. На бегу они пели длинные песни на древнем языке, который звучал почти тоскливо, но певцы временами издавали крики победы или восторга. Позже я узнал, что они пели нам свою историю, чтобы мы лучше знали, с каким народом нам предстоит породниться через нашего принца. Я понял, что они по большей части были менестрелями и поэтами. На их языке такие люди назывались гостеприимцами — по традиции их посылали навстречу гостям, чтобы приветствовать и развлекать их.

Через два дня пути дорога стала шире, потому что другие дороги и тропинки вливались в нее по мере продвижения к Джампи. Она превратилась в широкий торговый тракт, местами вымощенный колотым белым камнем. И чем ближе подходили мы к Джампи, тем больше становилась наша процессия, потому что к нам присоединялись посланцы из селений и племен, приехавшие из дальних пределов Горного Королевства, чтобы увидеть, как их принцесса обручается с могущественным принцем долин. К нашей процессии присоединились собаки, лошади и козы какой-то местной породы, которую горцы использовали как вьючных животных, телеги, груженные дарами, и люди всех рангов и сословий, целыми семьями идущие в конце нашего каравана. Так мы прибыли в Джампи.

Глава 20
ДЖАМПИ

«И пусть приходят сюда люди моего народа, и пусть они всегда смогут сказать: это наш город и наш дом на то время, пока мы захотим оставаться здесь. И пусть здесь всегда будет довольно места, пусть (тут слова смазаны) пастухов и стад. Тогда не будет чужих в Джампи, а только соседи и друзья, приходящие и уходящие по собственной воле». И воля к самопожертвованию видна в этом, как и во всем остальном.

Эти слова прочитал я много лет спустя в священной летописи чьюрда и тогда наконец пришел к пониманию, в чем суть Джампи. Но когда мы впервые поднимались по горной дороге к этому селению, я был потрясен и испуган.

Храмы, дворцы и общественные здания и цветом, и формой напоминали огромные бутоны тюльпана. Формой они были обязаны традиционным укрытиям из растянутых шкур, которые возводили племена, некогда основавшие этот город, а цветом — любви горного народа к ярким краскам. Все здания были недавно перекрашены, когда в Джампи готовились к нашему прибытию и свадьбе принцессы, и поэтому выглядели почти кричаще-яркими. Оттенки пурпурного доминировали, стоявшие рядом желтые здания лишь подчеркивали их, но этим дело не ограничивалось — дома в городе были всех цветов радуги. Больше всего это было похоже на множество первых весенних крокусов, пробившихся сквозь снег и черную землю, потому что голые черные камни гор и темные вечнозеленые деревья делали яркие краски еще более впечатляющими. Вдобавок Джампи, как и Баккип, был построен на крутом склоне, так что, если смотреть на него снизу, из-под горы, цвета и линии города казались похожими на искусно составленную композицию цветов в корзине. Но, приблизившись, мы увидели, что между больших зданий стоят палатки, временные хижины и прочие нехитрые укрытия от непогоды. Потому что в Джампи постоянны только общественные здания и королевские дома. Все остальное строят приливы и отливы людей, приезжающих в столицу, чтобы просить правосудия «жертвенных», как они называют короля и королеву, которые правят здесь, или чтобы посетить хранилище сокровищ и знаний, или просто чтобы встретиться с другими племенами и обменяться товарами. Племена приходят и уходят, разбивают шатры, обитают в них месяц или два, а потом однажды утром на месте стойбища остается только голая земля, и вскоре уже другие люди приходят на смену ушедшим. Тем не менее город не производит впечатления беспорядочного нагромождения палаток и зданий, потому что улицы точно обозначены, а в самых крутых местах установлены каменные ступени; колодцы, купальни и бани разбросаны равномерно по всему городу, и соблюдаются строжайшие правила сбора мусора и отбросов. Джампи — зеленый город, потому что окраины его служат пастбищами для стад и лошадей, которых приводят с собой приезжающие, и места для стойбищ в этих полях обозначены тенистыми деревьями и колодцами. В самом городе тут и там встречаются островки зелени: сады и цветники, более ухоженные, чем любой палисадник, что я когда-либо видел в Баккипе. Приезжающие люди оставляют среди этих садов свои творения и подарки: каменные статуи, деревянные скульптуры или ярко раскрашенные глиняные фигурки разных существ. Отчасти это напомнило мне комнату шута, в ней тоже царствовали цвет и форма, красота, единственная польза которой — отрада сердца.

125